Главная Каталог Фотогалерея сада Видео Публикации Контакты Гостевая книга

 

Новости сайта
Городская среда: история одного преступления
Стратификация косточек. Что делать после получения.
Кунсткамера  Железова - 20 декабря 2019г.
Обновлен каталог семечек и косточек-2019-2020!
Обрезка деревьев в саду (видео)
Вебинары осенне-зимней серии 2018-2019г
В.Железов в передаче "Консультант садовода"
Райский сад как реальность – если помочь издать книгу В.Железова
Гл. редактор журнала "Вестник Садовода" А.А.Ребрик - о В.К.Железове.
"Все флаги в гости будут к нам!"
В.Железов о Ю.Лотенкове: это триумф любительского садоводства!
Прогулки по саду Железовых - 2018г.
В.Железов: открытое письмо-фильм Президенту России
В.Железов: все меньше настоящих мужчин, все больше геев – что делать?
Ученица В.Железова - Галина Чернова. Первый личный опыт
А. Левшакова. Ученик-учителю, с благодарностью.
Ю.Бродский. Дальний Восток - место чудес
Черенок животворящий или мертворожденный
А.Сафронов (г.Новокузнецк) - спасение переросших семян
В. Железов о непознанном, о главной тайне Земли, биополе и как спасти своё здоровье!
А.Алексейко - укоренение черенков зимой
В саду у волшебницы И.В.Мараховской. Часть 1.
В.Железов - В.Сутурина (Калининград). Сибирский феномен в Прибалтике (ч. 2)
В.Железов - В.Сутурина (Калининград). Сибирский феномен в Прибалтике (ч. 1)
По следам ТВ. Учёные из Абакана в зимнем саду Железовых.
"Сибирские абрикосы - слагаемые успеха". Статья В.Железова на сайте "Садовый мир"
Телемост В.Железова с Ю.Лотенковым
Гл.редактор журнала "Вестник садовода" А.А. Ребрик о В.К.Железове
В. Железов. Воспоминания о будущем. Для чего козе баян?
В. Железов. Воспоминания о будущем. Диалоги с И. Мичуриным
В. Железов. Садоводство для избранных судьбой-2
Новые направления селекции В.Железова
Видеоурок Валерия Железова - 12. ''Стратификация''
Видеоролики В.Железова <Новое садоводство>
Записки зачарованного сибирского садовода - продолжение 1
Записки зачарованного сибирского садовода - продолжение 2
Новое садоводство в 21 веке в Северной Руси

Сайт Ю.А.Лотенкова

Главный редактор журнала "Вестник Садовода" А.А.Ребрик о В.Железове.

Поражаюсь целеустремлённости, работоспособности, упорству, наблюдательности выдающегося садовода Валерия Константиновича Железова, гражданина РФ, жителя г. Саяногорска, бывшего металлурга, ныне пенсионера, хозяина участка земли у берега Енисея, владельца питомника, основателя опытного садоводческого хозяйства, любящего, надёжного и домовитого мужа, отца благоразумных сыновей, дедушки счастливых внуков. Себя он определяет так — «самопровозглашённый авторитет». На самом деле его авторитет общепризнан.

Сколько же он написал и наговорил за годы, которые я его знаю! Книга «Как перехитрить климат» в соавторстве с Н. И. Курдюмовым, 350 статей, множестве выступлений, живое общение и переписка с сотнями садоводов. Многое мы успели напечатать в «Вестнике садовода», многое выложили на сайте в его именной рубрике. Долгое время свой опыт, свои знания и открытия Железов передавал людям с помощью пера и всё ждал, что вот, наконец, телевидение, управляющее мозгами населения Федерации, бросит заниматься ерундой, перестанет болтать об импортозамещении, а начнёт учить людей серьёзному делу, в том числе, садоводству. Он верил, что вот-вот, в пору цветения или созревания  плодов, приедут в его сад лучшие комментаторы и операторы, всё поймут, всё — и сад, и самого садовода, покажут наилучшим образом. И убедят всех, и поднимутся телезрители с тёплых диванов, и двинут на свои запущенные участки и начнут превращать их в сады, приносящие плоды и радость. Ждать пришлось долго и напрасно. Откликнулись, и то, слава Богу, только красноярское и шушенское ТВ, центральное молчит, страна отдыхает. И решил Железов дойти до каждого самостоятельно: нашёл технику, помощников и за полгода мёртвого сезона создал сотни «видеоуроков», адресованных живым, творчески мыслящим людям, которых ещё немало в стране.

На сайте мы выкладывали их постоянно, а тут он прислал всю обойму сразу. Тут и «Новое садоводство для дачников и школьных учителей будущей России», и «Диалоги с Мичуриным», и «Воспоминания о будущем», и «Новое садоводство для школьной биологии новой России», и даже «Лебединая песня», и прочие садовые рассказы. Я их добросовестно пересмотрел и пережил, с утра до вечера, на это ушла неделя. Не у каждого найдётся столько времени и терпения. Советую, смотреть лучше выборочно, по названиям фильмов. Рассказчик Железов хороший, а оператор, к сожалению, никакой. Зритель только верит, тому, что слышит, но, чаще всего, не видит ясно того, о чём говорит автор. Дело в том, что показать отчётливо такие детали как корневая шейка, холмик высотой в 5-10 см, почку и т. д. — задача трудновыполнимая и для профессионального оператора.

Железов мне напомнил Ираклия Андронникова, и талантом, и голосом, и юмором. Правда, Андронников — артист, он красиво говорил о том, что волновало других (того же Лермонтова, например), Железов же говорит о том, что волнует и мучает его самого, а потому ещё естественней, убедительней. Как всякий акын, он часто повторяется. Повторение, конечно, мать учения, но ведь и краткость — сестра таланта. Думаю, что если бы мать с сестрою ближе познакомить, да сурово подредактировать, то можно бы втиснуть все сюжеты в десяток «уроков». Это сделало бы Железова доступнее для рядового интернетчитателя.

И Железова много, и много у него противоречивого и непонятного. И ничего страшного в этом нет. Мы имеем дело с природой. Она женского рода — прекрасна, противоречива, непоследовательна и непонятна, как всякая женщина. У неё может быть и так, и эдак, вчера одно — сегодня другое, одна зима не похожа на другую. Железов говорит, что классические приёмы садоводства в суровых условиях Сибири не работают и больше того, вредны. Но он ни разу не оговаривается, что, возможно, его советы и рекомендации не годятся не только для папуасов Новой Гвинеи, но и садоводов европейской части России, а что-то не сработает и на Урале.

Как настоящий садовод, Железов — пытливый, настырный, неуёмный. Он всё хочет знать, пытается понять, порою не очень убедительно трактует то или иное явление. Вот тут бы наука и должна помочь ему и себе, а она молчит. Вот Железов и ругает учёных за безразличие и пренебрежение к его вопросам. С вызовом кричит, что его сад и его вопросы на 100 лет опережают то, чем занимается наука. А что с неё нынешней науки взять? Она на заднем дворе у нас. Ни ей внимания не уделяют, ни она, полуживая, на запросы жизни не реагирует. Прочитал давеча биографию директора одного знаменитого института садоводства: агроном, кандидатская по технологии выращивания пшеницы в Полесье, докторская по эффективности выращивания зерновых, академик. Может он и агроном неплохой, и экономист замечательный, но каким боком он причастен к саду? Как любитель?

Наша наука не способна объяснить, почему у Железова в саду растёт то, что по всем представлениям расти не должно. Потому никто и не едет.

Вот если правительство бы задание такое дало, то, может и почесались. Вопросов Железов ставит столько, что и целому институту сразу на них не ответить. Надо вместе искать ответы, надо сотрудничать. А у нас на это не очень настроены, проще войну начать или объявить Железова дилетантом и не обращать на него внимания. Наука на поклон не пойдёт, не только потому, что она гордая, что у неё дипломы, справки, свидетельства, — ей не с чем идти к людям. Наверняка, есть отдельные талантливые человеки, которые могли бы подсобить, но они могут и не знать о феномене Железова, и бросить свои дела не могут, и денег, даже на одну поездку в Саяногорск, в такую даль, у них может и не быть. А Железов верит, что кто-то явится. И правильно делает. Если любишь, надо верить, даже если надежда временно отсутствует.

Мы живём в разобщённом, дезориентированном обществе, у которого нет цели, кто в лес, кто по дрова, где вчера — туда, а сегодня — обратно, где трудно отличить хорошее от плохого, где одни заблуждения борются с другими. Всё пронизано эклектикой, отпечатки которой неизбежно несёт на себе каждый. В жизни мы — оголтелые материалисты, а когда сталкиваемся с непонятным, тут же впадаем в идеализм, объясняем это божественным промыслом. Железов постоянно отрекается от дарвинизма, а своё неприятие обрезки, насильственного изменения кроны деревьев, например, объясняет тем, что это не просто нарушает естественную форму кроны, но и предусмотренное Всевышним распределение осадков под кроной. У капустных, например, листья расположены так, что дождевая влага попадает к основанию стебля, а у плодовых — распределяет подальше от штамба по всей площади распространения корневой системы. Это ярко и убедительно описал в фундаментальной книге «Жизнь растений» Антон Иозеф Кёрнер фон Марилаун (1831–1898) — академик, профессор Венского университета, директор Ботанического сада. Только австрийский ботаник объяснял строение растений, их жизнедеятельность, целесообразность появления у них тех или иных признаков в зависимости от внешних условий и раздражителей с точки зрения естественного отбора, эволюции. Саяногорский же исследователь, не признавая эволюции, вмешивается своей вегетативной гибридизацией в жизнь растений, изменяет их сущность, и, в то же время, по-моему, излишне часто всуе упоминает имя Творца, который, якобы, всё заранее предусмотрел.

Железов пришёл в садоводство, когда Мичурина страна забыла, а если какая-нибудь зараза и вспоминала отечественного гения, то лишь для того, чтобы бросить ему упрёк в непонимании им великого гороховода Менделя или обвинить во всех грехах за нежелание «ждать милостей от природы». На перевранных цитатах долго покоилось и превратное представление о Мичурине самого Железова. Наконец, ему попали в руки книги великого садовода, и он стал относиться к нему совсем иначе. Теперь он начинает вести диалог со своим великим предшественником.

Назвать Мичурина своим учителем Валерий Константинович затрудняется, потому что не учился у него, а, последователь он, тем не менее, явный. И я вижу много схожего в их характерах и судьбах. Оба самоучки, учились больше у самой природы.

Одного преследовали, а другого преследуют и нехватка заказов («вот собрал тысяч 50 семян и косточек — «Золотой фонд России», а он никому не нужен»), а, значит, и средств нехватка, непонимание и убийственное равнодушие со стороны неопытных садоводов и презрительные насмешки авторитетов. Как и Железова, Мичурина долго игнорировала отечественная наука, хотя сам он к ней относился с благоговением. Он много читал, активно откликался на всё новое, что появлялось в печати. В записках «На память к весне 1916 года», встречаем, например, такое: «выписать крыжовник, привитой на акации от Медынского (объявление в «Прогрессивном садоводстве» №19 за 1915 год)». Поддерживали и признавали его только академик В. В. Пашкевич, профессора Н. И. Кичунов, А. Ф. Рудзский,  М. В. Рытов и вице-президент Общества садоводства А. А. Ячевский. Работая, как и Железов, за целый институт, никакой поддержки от государства Иван Владимирович не получал. Даже после того как нашим самородком заинтересовались в США и стали переманивать к себе. Мичурин стучался «в наш русский департамент земледелия о необходимости основания такого учреждения, в котором занимались бы выводкой новых лучших по качествам сортов… Предлагал свои, добытые 35-летним трудом, знания, но всё оказывается напрасным. У них, видите ли, нет на этот предмет ни денег, ни желания, да ещё, кроме того, им нужен для начала дела не со знанием и опытом человек, а с дипломом несуществующей науки выводки новых сортов растений».

Железов наверх не стучится, ограничивается вздохом; «если б там, в правительстве, знали».

Возмущало Мичурина и равнодушное отношение к новым сортам русских промышленных питомников, которые, как и сейчас, упорно насаждают европейский ассортимент. «Американцы приезжают и увозят из-под носа русских лучшие новые сорта для пополнения своих ассортиментов, а наши дюндюки (так в оригинале!) умеют лишь разевать рот» (Сочинения в 4- томах, т. 1, сс. 46-47). Но тут в стране случились перемены и Мичурину повезло. Со времён перестройки я не услышал ни одного доброго слова об Октябрьской революции, «дети Октября» уже умолкли навеки, приличные люди из «внуков и правнуков» молчат, а вопят одни «жертвы» — все, якобы, из бывших дворян, князьёв, графьёв, генералов, депутатов государственной думы и прочей знати. Если верить этим, то народ блаженствовал, холопов ему тогда завозили из Абиссинии, как сейчас из Средней Азии. Никакие перемены не нужны были, тем не менее, они случились.

Получается, что Мичурин, видимо, единственный, работой и судьбой которого по-хорошему заинтересовалась новая власть.

Ему дали деньги, помощников, создали институт, по всей стране развели мичуринцев, а город Козлов переименовали в благозвучный Мичуринск. Один только М. И. Калинин приезжал дважды. Мичурина издавали и почитали до его 100-летия в 1955 году. А там началась первая перестройка и он, вместе с Т. Д. Лысенко, оказался на помойке. Его, правда, не запретили, но не издают, а только поругивают, даже городу не осмелились вернуть «славное» историческое название, институты существуют, но Родина по-прежнему мало украшена садами.

И Мичурин, и Железов не согласны с теми, кто всё валит на суровые климатические условия наших краёв: «такое убеждение есть грубая ошибка; климат в данном случае играет видную роль лишь при неправильном ведении дела» (Соч., т. 1, с. 39).

Мичурин тоже признавал вегетативную гибридизацию, влияние подвоя на привой. Он писал, например, что «качество плодов привитых на сеянцы ‘Скрижапеля’ деревьев никогда не понижаются, напротив, во многих случаях, замечалось улучшение их». Кабинетным учёным он рекомендовал потрудиться «копулировать какой-либо культурный крупноплодный сорт яблони в крону взрослого дикого вида яблони, например, сибирской ягодной», дождаться плодоношения привоя, и вот тогда убедиться «в явлении такого резкого изменения, что сорт по полученным плодам совершенно нельзя узнать» (Соч., т. 1, с. 389-390). В то же время, он заявлял, что этим способом «нельзя переменить форму строения заведомо нежного иностранного сорта и сделать его выносливым к морозу в наших местностях с суровым климатом». Он говорил, что ему дорого обошлось увлечение «нашумевшими много» идеями г. Грелля акклиматизации нежных иностранных сортов плодовых деревьев при посредстве подставки морозостойких и слаборослых подвоев, вроде сибирской ягодной яблони, боярышника и рябины. У него пропали тысячи таких деревьев (Соч., т. 1, с. 343). А у Железова результаты совершенно иные. То ли потому, что климат другой, то ли потому, что Мичурин прививал на взрослые деревья, а Железов — на молодые и, вообще считает, что «старое дерево не хочет принимать молодёжь», то ли прививаемые Железовым «нежные», даже бельгийского происхождения ‘Лесная красавица', успели стать у нас не такими уж нежными? Тут не спорить надо, а разбираться.

Слушатель непременно обратит внимание, что азарта, желания выяснять отношения у Железова в избытке. Порою, он готов опровергать даже то, что в этом не нуждается. Идёт его прекрасный рассказ о лесе, как разумно природа всё устраивает. Деревья стремятся расти на склонах, на холмиках, которые образуют сами же («корни выдавливают почву и поднимаются с ней сами»), тогда и с корневой шейкой всё в порядке, величественные сосны растут на голом песке и находят, оказывается, в беднейшей почве вполне достаточно питательных веществ. А мы всё носимся без конца с удобрениями. И тут же следует наезд на Мичурина, который, де, говорил, что «культурный сад и лес — разные вещи». С какой радости спорить? Правильно говорил, природа одна, растения в саду и лесу живут по одним и тем же законам, а культурный сад и неухоженный лес это две большие разницы.

Пример с Мичуриным должен бы показать, что мы не вправе смотреть на предшественников свысока. Тот же Р. И. Шредер, которого Железов «пытался читать, но не прочитал», несмотря на то, что он из далёкого прошлого, да ещё из Дании родом, и сегодня заслуживает нашего пристального внимания. Он ведь и сибирской ягодной яблоней (Malus baccata), как подвоем занимался. И осуждал тех, кто «режет лишь потому, что режут другие», и сажать рекомендовал, чтобы корневая шейка была повыше: «посадить дерево немного повыше признаётся далеко не так вредным, как слишком глубоко», а в низких местах советовал, как и требует Железов, «садить деревья совершенно на поверхности земли, без всякого углубления» («Русский огород, питомник и плодовый сад», изд. 10-е, сс.652, 676, 831). Эта книга в 1883 г. удостоена золотой медали «За лучшее сочинение на русском языке по садоводству и огородничеству».

Если следовать саяногорскому пророку, то бедному садоводу надо выбрать между: а) делать всё по Железову; б) ничего не делать; в) делать, как пишут в книгах. Во-первых, всё по Железову получится только у самого Железова. Во-вторых, авторов слишком много и среди них немало очень толковых. О классиках мы уже сказали, а из современных один Н. И. Курдюмов чего стоит, а он, например, и режет ветки, и бороздованием занимается, и почкой прививает, а ведь Железов всего этого не признаёт. В-третьих, в садоводе мы должны видеть не школяра, который послушно следует за учителем, даже самым великим, и ни шагу в сторону, а личность творческую, из которой только и могут вырасти новые Мичурины и Железовы. Как, например, Андрей Мальков из Екатеринбурга, который считает себя учеником Железова. Он появляется в одном из «видеоуроков», говорит слова признательности учителю и несколько слов о своей работе. Андрей и хурму растит, и банан учит перенести уральскую зиму.

Великий Железов велик и в своих противоречиях. Ему, как он уверяет: принадлежит «три мировых рекорда по колонновидным яблоням — по росту, урожайности и морозостойкости».  Называет ‘Баргузин’ и ‘КВ’ «чудом из чудес» и тут же он отвергает колонновидные, как некое недоразумение. Он объявляет себя единственным на свете борцом с клоновыми саженцами, объясняя своё неприятие их тем, что «клон — это 100% копия, на практике двух одинаковых растений не бывает», «наука молчит, а мы производим негодные саженцы», «микроклонирование даёт совершенно иное растение, которое под влиянием условий изменяется». И, тем не менее, ему надо внимать, а чтобы понять, задавать вопросы. Уверен, что они могут заставить его внести коррективы в свои выводы, порою слишком категоричные.

Выступления Железова хочется слушать ещё и потому, что он благодарно упоминает своих великих предшественников и живых соратников — И. Л. Байкалова, Б. И. Боднар, Т. Д. Дускабилова, Л. Д. Чернобаева — все из Хакассии, Ю. А. Лотенкова из Челябинска, В. Т. Горнаулова из Междуреченска, Ю. В. Бродского из Дальнереченска, И. В. Мараховскую из Подмосковья, Г. Ф. Распопова из Боровичей, Н. Г. Сергеева из Южноуральска, В. П. Чернышёва из Саратова, Ю. М. Чугуева из Смоленска. О каждом из них Валерий Константинович говорит много похвальных слов, отмечает их вклад в развитие северного садоводства. Обидно, что остаются невостребованными замечательные сорта абрикоса Байкалова, что пережив уже несколько тяжёлых операций, Бродский отправляется в экспедиции, чтобы спасти и «пустить в люди» абрикосы, персики, яблони из забытых, уходящих в небытиё садов, разбросанных по Приморью. Вспоминается, что в 1929 году Мичурин организует комсомольскую экспедицию в Уссурийско-Амурскую тайгу за образцами семян, черенков и живых растений винограда, лимонника, актинидии, яблони, груши, голубики, смородины. А тут некому помочь. Как-то зимой Бродский написал про своё житьё президенту. Пришла весна, пришли две девочки из городской управы и говорят: так у вас тепло, а президенту написали, что замерзаете. 

Так вот. В каждом из этих замечательных садоводов есть что-то от их друга и соратника Железова,.Для них он безусловный авторитет, но они не повторяют во всём его, у них свои приёмы и подходы. Если Железов, например, принципиально ничего не укрывает, то Чернобаев — «мастер укрывного персика» (по определению Курдюмова). Уверен, что даже Сергей Валерьевич Железов, «наследник и ученик», не во всём следует предписаниям отца. Значит, и у каждого садовода есть ещё, хотя бы один путь, кроме трёх, очерченных Железовым.   

Железов справедливо считает, что живучесть дерева, его благополучие во многом зависит от правильной посадки, от того, не заглублена ли корневая шейка. Он против классической посадочной ямы, в которую неизбежно проваливается растение и шейка оказывается глубоко засыпанной, кора над нею начинает гнить, а дерево чахнуть. Он, может быть, первым заметил, что тот же процесс происходит даже с сеянцами, если семена, косточки были заглублены не на 1-2 см, а на 5-7. Он прав, когда говорит, что сеянцы живут дольше, что прививка почкой укорачивает жизнь дереву. Я помню в детстве, почти в каждом дворе росли огромные до неба груши полукультурки. Они от самосева, жили по сто лет и больше, ничем не болели, не требовали никакого ухода и ежегодно щедро родили, а привитые груши лет по 50-60, не больше. Но ведь недолго живут деревья и привитые почкой, и привитые черенком. Железов же ратует только за копулировку, не очень убедительно. Недавно я рассказывал о том, как А. М. Марченко объясняет причины короткой жизни ив, размноженных черенком. Он считает, что в срезы проникают микроорганизмы, которые начинают свою разрушительную работу и укорачивают жизнь растений. Сил противостоять им у ивы хватает на несколько десятилетий. Прививка, хоть глазком, хоть черенком, сопровождается тем же заражением тела нового растения и век ему уже предписан короче, чем сеянцу.

На днях мы анонсировали статью В. И. Сусова «Обрезка — это главное», опубликованную в журнале «Сады России», а Железов категорически против обрезки. Противоречие явное, диалектическое. Я тоже не большой сторонник грубого вмешательства в жизнь растения. Меня не восхищает даже бонсай. Недавно, готовя китайский номер журнала «Вестник садовода» (№2/2013), нашёл единомышленника в лице поэта Ай Цин (1910-1996). Он тоже считает, что это не что иное как «искусство издёвки над слабым… искусство насилья, искусство калечить и гнуть». Думающие садоводы всё трезвее относятся к обрезке. Не случайно, вышедшая 10 лет назад, книга Курдюмова была названа — «Формировка вместо обрезки». Лишние раны дереву не нужны ни на севере, ни на юге. И всё же. В саду у противника обрезки Железова, нет, пожалуй, ни одного дерева со здоровым штамбом. Он, вроде, и не режет, и сажает правильно, а штамбы безобразные. А на юге и на западе, где часто режут и лишнее, даже большие раны зарастают и плохой штамб там редкость.

Утверждение Железова — «для меня понятия красоты нет, есть целесообразность» бесспорно, если сад для экспериментов, но если мы имеем в виду сад для человека, то оно становится ничтожным. Странно мне, например, его утверждение, что «в Советском Союзе зимой яблок не было, соки, правда, были». Дело в том, что я тоже жил в Советском Союзе и яблоки у нас были круглый год — и ‘Кальвиль снежный’, и ‘Пармен зимний’, и ‘Бойкен’, и ‘Ренет Симиренко’. Последний сорт к марту становился золотого цвета, издавал дивный запах. Я помню на весенние каникулы в марте 1965 года, когда Алексей Леонтьев вышел в открытый космос, я с душистым чемоданом ‘Ренета Симиренко’ отправился в гости к тбилисским тётушкам. Сейчас плоды этого сорта хранят в неестественных условиях, например, в азоте. Все жизненные процессы в них замирают и они остаются, что называется, дубовыми, почти несъедобными. Так дискредитируется прекрасный сорт. Кстати, Железов среди прочих, хвалит мичуринский ‘Пепин шафранный’, который, по его словам, «лежит до следующего урожая». В 1957 году мама привезла два саженца ‘Пепина шафранного’, я его посадил и гордо всем показывал. Быстро выросли деревья, щедро родили, но яблоки разочаровали — гораздо скромнее всех прочих, созревали в сентябре и хранились не дольше ноября. А вот севернее они хороши. То же самое с ‘Антоновкой’, которая у нас поспевала в конце августа и не имела того знаменитого аромата, каким славится ‘Антоновка’ курская, выросшая всего в 500 км севернее.     

Всего Железова не пересказать, он бесконечен как Млечный Путь или Чумацкий Шлях, который на Земле проходил через его родную Херсонщину. Он пытается осмыслить прожитое и наработанное, передать свои знания, наблюдения и опыт другим. Его огорчает, что саяногорцы потеряли интерес к садоводству, что покупают саженцы у торговцев из Средней Азии, что почти исчезли исследователи, вроде Пржевальского или Вавилова, что не хотят у него расти грецкий орех и шелковица. (Шелковица растет - В.Ж.).  Какой у него широкий круг интересов и забот. Какой удивительный человек обращается к нам. Будет несправедливо, если речи его останутся гласом вопиющего в пустыне. Давайте пойдём ему навстречу, с готовностью слушать, внимать, рассуждать, спорить!

Верные советы от Железова:

не доверяйте слепо печатному слову, обдумывайте, взвешивайте, проверяйте!
— не умеете обрезать, лучше ничего не трогайте;
— меньше пересадок, каждая из них укорачивает жизнь растения, ослабляет и уменьшает его морозостойкость;
— приобретаем саженцы только у хороших садоводов, из верных рук;
— требуйте у продавцов, чтобы на корневой шейке саженца была, как мы делаем в нашем питомнике, метка, указывающая какой стороной саженец смотрел на юг, чтобы так же его посадить на новом месте;
— сажаем только на холмик, находим чистую, плодородную почву и засыпаем корни;
— приствольные круги залужаем, лучше овсяницей, (Полевицей Побегоносной)  которую не скашиваем;
— размножаем только прививкой черенком (идеально взять нижнюю часть побега) способом улучшенной копулировки как можно ниже, ближе к корневой шейке подвоя, в качестве которого предпочитаю сибирскую ягодную яблоню;
— не выгребайте листья в саду, дайте им возможность сгнить и кормить растения;
— под кронами деревьев не копать;
— в каждом саду должна быть рябина, хотя бы для того, чтобы в случае богатого урожая получить предупреждение о предстоящей суровой зиме;
— дети должны расти в саду!

Примите к сведению:

— раннее вступление в плодоношение это не только радость, но и предупреждение о непродолжительной жизни растения, которое торопится продолжить себя;
— камедетечение — это не болезнь, а показатель борьбы растения с болезнью.

Гл. редактор журнала «Вестник Садовода» А.А. Ребрик.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

На основании авторских прав разрешается перепечатка любого материала с сайта, с обязательным указанием автора, адреса и ссылкой на сайт http://sad-sib.ru